Единственный способ отделаться от искушения - поддаться ему.
Время. Человек. Судьба.
Федор Басманов - историческая личность или литературный герой?
Глава 9
Ворожба.
читать дальшеНе успели возвернуться, как магистр послал за ними. Фюрстенберг, епископ Вейланд, еще с десяток рыцарей сидели за столом, который устилали какие-то свитки и развернутая карта. Лица у всех встревоженные, по всему видать переговоры были тяжкие.
-Подойди, - приказал магистр Федору. Тот, смиренно поклонившись, встал рядом.
-Князь Московский нам войной пригрозил, мол, должок за нами вельми велик. Нами уже посланы гонцы к его Святейшеству, Папе, и к Великому императору Фердинанду, и к его Светлости, королю Густаву. Так что Орден не останется без защиты. Но ландтаг настаивает на сборе денег. Не будем им в том препятствовать, - вот так, без утайки выложил все, хвастая своей силою и хитростью.
-Ты же подскажи, где может твой царь собирать войска, - епископ пододвинул карту.
Федор, не будучи шибко силен в науке чтения карт, с недоумением воззрился на пестрое полотнище, и, водя пальцем, пытался прочесть мудреные названия. Голубые жилы - реки, зеленые пятна – то леса и болота, красные башенки – поселения, стал вскоре он узнавать очертания нарвского берега, вот и озеро Чудское, а там и Новгород.
-Думаю, поначалу пойдет он с малым войском на граничные крепостицы, вот их и надо усилить. Осадой пойдет. Я не знаю точно, но, кажется, нету лада между воеводами царскими, а посему большой поход ему быстро не собрать.
-Я так и думал, - самодовольно ухмыльнулся Фюрстенберг. – Московит с крымцами увяз, Орден ему не по зубам.
Герман Вейланд хмыкнул презрительно, и, поднявшись, сказал: «Богу в уши слова твои, мастер. А дань мы все же соберем».
Уже под утро, распустив Совет, магистр велел Басманову остаться. Холодея внутренне, Федор старался ни чем не выдать своего страха.
-Я знаю, ты сердишься на меня….
-Мастер, я…..
-Не перебивай! Если то, что случилось, тебя оскорбило - прости. Греха на тебе нет, не кори себя, не мучай сомненьями. Но будь честен, ведь тело твое не врет. Я опоил тебя, но даже под действием зелья немногие так страстны и горячи как ты.
Этот умный, зачерствелый в суровой жизни, немолодой мужчина признавался в своей слабости перед зеленым юнцом.
-Ты так красив, что я начинаю сомневаться, не подослан ли ты Дьяволом мне во искушение и на погибель. Тебе никто не причинит зла, и хоть голос разума, да и епископ тоже, - Фюрстенберг горько скривился, - убеждают избавиться от тебя, я не могу.
Схватив Федора за руку, он продолжал: «Оставайся, не беги меня. Я давно никого не просил, мои желания спешат исполнять. Но тебя я не хочу заставлять, просто будь рядом».
-А этот мальчишка? – вспомнил Басманов наглого служку.
-Он более тебя не побеспокоит, я велел высечь его и отправить домой.
-Значит, теперь я буду наполнять твою чашу, мастер?
-Только если на то будет твое желание, Тео.
-Я пойду, - высвободил руку Федор, - спать хочу.
-Через пару дней я покажу тебе мой лучший замок и моих лучших воинов, - вдогонку крикнул магистр.
«Значит, я успею повидаться с колдуном» - только и подумал русин, проваливаясь в сон.
Басманов – дитя своего времени, и поэтому вера его была более верой сказок, мифов, волшебных заклятий. Верой Средневековья, полной мрачных суеверий и трепетного ожидания чудес. Сами молитвы воспринимались им как заклинания, как некие магические формулы. Тот, кто умел произносить эти слова, воспринимался им с боязливым уважением, будь то священник или ведун. И поэтому, незаметно покинув город в полуночный час, он быстрым шагом направлялся на одинокую мызу. Полная луна светила в спину, заставляя Федора оглядываться и прислушиваться, содрогаясь от предчувствия чего-то страшного. Вот и проход в ограде. Трясущимися пальцами он ухватился за медное кольцо, дергая его на себя, но дверь не поддавалась. И тогда раздался жуткий протяжный вой. Волк плакал, хохотал, невидимый, выводил немыслимую песню, призывая бесов. К нему присоединился второй. Федор давно бросился бы со всех ног прочь, но он словно прирос к земле. Даже про нож забыл, спрятанный за голенище сапога. Сколько бы он так стоял, неизвестно, если бы дверь не распахнулась, и на пороге не появился старик.
-Пришел-таки, не испужался, - в голосе чухонца сквозила издевка. Он и не думал больше кланяться да причитать, задабривая молодого боярина. Наоборот, голос его обрел диковинную, подчиняющую, силу, горб распрямился, он, будто пару десятков сбросил.
И это вывело парня из охватившего его оцепенения.
-Не из пугливых! Чего захочу, после не отступлюсь. Только и ты слово держи.
-Пойдем-ка, - старик толкнул Федора вперед, побуждая идти шибче. Сам-то он, похоже, видел во тьме точно филин, а вот Басманов пару раз чуть не упал, спотыкаясь. Ночное светило затянуло облаками, и повисла вязкая промозглая мгла.
-Хоть глаз коли, - Федор чертыхнулся, наткнувшись на бревенчатую стену какой-то низкой постройки – то ли овин, то ли хлев.
-Пригнись, - предупредил колдун, снова бесцеремонно пихая русского.
В нос ударил запах натопленной бани, после ночной прохлады бросило в пот. Чертями подмигивали еще теплые уголья.
-Скидай с себя все да на лавку ложись, - велел старик, - да зенки-то не пяль, не ча тебе на меня глядеть, еще помрешь со страху.
Не переча, Федор быстро разоблачился и лег на добела выскобленную лавку, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Колдун, что-то невнятно бормоча, плеснул из деревянной бадейки на теплившийся камелек. Тут же баня наполнилась клубами горячего пара, остро запахло травами. Федору стало тяжело дышать, голова закружилась, он попытался встать, спасаться, инстинктивно, зверем, чуя опасность. Но тут, же снова свалился ничком, впадая в странное, безучастное, состояние. Раздался мелодичный звон – это колдун, схвативши свой странный посох, начал кружиться вокруг печи и запел, сменяя чуть слышный мотив громкими нечеловеческими криками и рыданиями. Огонь разгорался все ярче и ярче, чудодей убыстрял свое кружение, завывая и вскидывая посох.
-Выходите, покажитесь, Каммо, Калма – дети ночи,
мне поведайте, что будет, что вы спрятали от смертных!
Тапио и мудрый Хийси, из дремучей Тапиолы,
из чертогов Туонелы, чья вода чернее яда, яда от гадюки злобной,
расскажите мне, что ждет нас через год, и два, и больше!
Ютас, Пиру, Кейтолайнен, Миэликки – дева леса,
Все тотчас ко мне спешите, на вопросы дать ответы!
И вдруг с бешеным видом он стал голыми руками хватать горящие головешки.
-Пану, светлое созданье, мне в моих трудах поможешь!
И с этими словами швырнул горсть раскаленных углей прямо на обнаженное тело юноши. Басманов дернулся, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Ад разинул пасть и дышал ему в лицо.
-Смотри, смотри! – сквозь затуманенное сознание, издали, послышался голос колдун. И он действительно увидел – смело прорезая голубой воздух острыми крыльями, сапсан стремительно набирал высоту. Неожиданно он упал камнем вниз, короткая схватка, и, оставляя за собой ворох белых окровавленных перьев, закувыркалась и рухнула оземь белая лебедь. Ликующий сокол с радостным криком опустился терзать добычу, как вдруг боком подскочил черный ворон, гаркнул, сверкнул глазом. Сапсан зашипел, забил сильными крылами, отгоняя соперника, но тут с шумом и клекотом появился белый кречет. И не стало ни сапсана, ни ворона….
Федор очнулся, когда его окатило студеной водой. Хотя он мог лишь догадываться, что это вода и что она холодна, ведь тело его все еще ничего не чувствовало, а дух только-только вернулся из путешествия в иные миры.
Глиняная плошка стукнула обо все еще крепко стиснутые зубы.
-Пей, - приказал старик. Отвратительно на вкус пойло окончательно возвратило Басманова к жизни. Он с трудом сел, едва переведя дыхание, умолкая, запинаясь, пересказал колдуну видение.
-Как сие толковать?
Старый шаман молчал. На корточках он сидел у начавшего затухать огня, и не понятно было, что затаилось в его косматой голове.
-Плохо, ilkeä kohtalo (злая доля фин.) - наконец проронил он, и снова умолк.
-Говори толком, не томи! – теряя терпение, прикрикнул русский.
-Высоко взлетишь, да недолго летать будешь. Берегись черного человека, из дальних земель. А пуще опасайся царских милостей. Белый кречет – птица царская, и рядом с ней тебе не бысть.
Ледяной озноб пробежал по спине Федора, острыми когтями скребнуло по сердцу лихо.
-Ну, это мы еще посмотрим, - процедил он, и потянулся за одеждой.
-Погодь, - остановил его старик, внимательно рассматривая в потемках. На белой коже алели следы ожогов.
-Ранен будешь, тут и тут, - он ткнул пальцем, растравляя боль, - но живым останешься.
-И на том спасибо, - сунув в подставленную ладонь деньгу, Басманов выбрался наружу, где вовсю хлестал ливень.
«Дождик – это не беда, дождик – Божия вода» - напоследок буркнул колдун, пробуя монету на зуб.
Федор Басманов - историческая личность или литературный герой?
Глава 9
Ворожба.
читать дальшеНе успели возвернуться, как магистр послал за ними. Фюрстенберг, епископ Вейланд, еще с десяток рыцарей сидели за столом, который устилали какие-то свитки и развернутая карта. Лица у всех встревоженные, по всему видать переговоры были тяжкие.
-Подойди, - приказал магистр Федору. Тот, смиренно поклонившись, встал рядом.
-Князь Московский нам войной пригрозил, мол, должок за нами вельми велик. Нами уже посланы гонцы к его Святейшеству, Папе, и к Великому императору Фердинанду, и к его Светлости, королю Густаву. Так что Орден не останется без защиты. Но ландтаг настаивает на сборе денег. Не будем им в том препятствовать, - вот так, без утайки выложил все, хвастая своей силою и хитростью.
-Ты же подскажи, где может твой царь собирать войска, - епископ пододвинул карту.
Федор, не будучи шибко силен в науке чтения карт, с недоумением воззрился на пестрое полотнище, и, водя пальцем, пытался прочесть мудреные названия. Голубые жилы - реки, зеленые пятна – то леса и болота, красные башенки – поселения, стал вскоре он узнавать очертания нарвского берега, вот и озеро Чудское, а там и Новгород.
-Думаю, поначалу пойдет он с малым войском на граничные крепостицы, вот их и надо усилить. Осадой пойдет. Я не знаю точно, но, кажется, нету лада между воеводами царскими, а посему большой поход ему быстро не собрать.
-Я так и думал, - самодовольно ухмыльнулся Фюрстенберг. – Московит с крымцами увяз, Орден ему не по зубам.
Герман Вейланд хмыкнул презрительно, и, поднявшись, сказал: «Богу в уши слова твои, мастер. А дань мы все же соберем».
Уже под утро, распустив Совет, магистр велел Басманову остаться. Холодея внутренне, Федор старался ни чем не выдать своего страха.
-Я знаю, ты сердишься на меня….
-Мастер, я…..
-Не перебивай! Если то, что случилось, тебя оскорбило - прости. Греха на тебе нет, не кори себя, не мучай сомненьями. Но будь честен, ведь тело твое не врет. Я опоил тебя, но даже под действием зелья немногие так страстны и горячи как ты.
Этот умный, зачерствелый в суровой жизни, немолодой мужчина признавался в своей слабости перед зеленым юнцом.
-Ты так красив, что я начинаю сомневаться, не подослан ли ты Дьяволом мне во искушение и на погибель. Тебе никто не причинит зла, и хоть голос разума, да и епископ тоже, - Фюрстенберг горько скривился, - убеждают избавиться от тебя, я не могу.
Схватив Федора за руку, он продолжал: «Оставайся, не беги меня. Я давно никого не просил, мои желания спешат исполнять. Но тебя я не хочу заставлять, просто будь рядом».
-А этот мальчишка? – вспомнил Басманов наглого служку.
-Он более тебя не побеспокоит, я велел высечь его и отправить домой.
-Значит, теперь я буду наполнять твою чашу, мастер?
-Только если на то будет твое желание, Тео.
-Я пойду, - высвободил руку Федор, - спать хочу.
-Через пару дней я покажу тебе мой лучший замок и моих лучших воинов, - вдогонку крикнул магистр.
«Значит, я успею повидаться с колдуном» - только и подумал русин, проваливаясь в сон.
Басманов – дитя своего времени, и поэтому вера его была более верой сказок, мифов, волшебных заклятий. Верой Средневековья, полной мрачных суеверий и трепетного ожидания чудес. Сами молитвы воспринимались им как заклинания, как некие магические формулы. Тот, кто умел произносить эти слова, воспринимался им с боязливым уважением, будь то священник или ведун. И поэтому, незаметно покинув город в полуночный час, он быстрым шагом направлялся на одинокую мызу. Полная луна светила в спину, заставляя Федора оглядываться и прислушиваться, содрогаясь от предчувствия чего-то страшного. Вот и проход в ограде. Трясущимися пальцами он ухватился за медное кольцо, дергая его на себя, но дверь не поддавалась. И тогда раздался жуткий протяжный вой. Волк плакал, хохотал, невидимый, выводил немыслимую песню, призывая бесов. К нему присоединился второй. Федор давно бросился бы со всех ног прочь, но он словно прирос к земле. Даже про нож забыл, спрятанный за голенище сапога. Сколько бы он так стоял, неизвестно, если бы дверь не распахнулась, и на пороге не появился старик.
-Пришел-таки, не испужался, - в голосе чухонца сквозила издевка. Он и не думал больше кланяться да причитать, задабривая молодого боярина. Наоборот, голос его обрел диковинную, подчиняющую, силу, горб распрямился, он, будто пару десятков сбросил.
И это вывело парня из охватившего его оцепенения.
-Не из пугливых! Чего захочу, после не отступлюсь. Только и ты слово держи.
-Пойдем-ка, - старик толкнул Федора вперед, побуждая идти шибче. Сам-то он, похоже, видел во тьме точно филин, а вот Басманов пару раз чуть не упал, спотыкаясь. Ночное светило затянуло облаками, и повисла вязкая промозглая мгла.
-Хоть глаз коли, - Федор чертыхнулся, наткнувшись на бревенчатую стену какой-то низкой постройки – то ли овин, то ли хлев.
-Пригнись, - предупредил колдун, снова бесцеремонно пихая русского.
В нос ударил запах натопленной бани, после ночной прохлады бросило в пот. Чертями подмигивали еще теплые уголья.
-Скидай с себя все да на лавку ложись, - велел старик, - да зенки-то не пяль, не ча тебе на меня глядеть, еще помрешь со страху.
Не переча, Федор быстро разоблачился и лег на добела выскобленную лавку, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
Колдун, что-то невнятно бормоча, плеснул из деревянной бадейки на теплившийся камелек. Тут же баня наполнилась клубами горячего пара, остро запахло травами. Федору стало тяжело дышать, голова закружилась, он попытался встать, спасаться, инстинктивно, зверем, чуя опасность. Но тут, же снова свалился ничком, впадая в странное, безучастное, состояние. Раздался мелодичный звон – это колдун, схвативши свой странный посох, начал кружиться вокруг печи и запел, сменяя чуть слышный мотив громкими нечеловеческими криками и рыданиями. Огонь разгорался все ярче и ярче, чудодей убыстрял свое кружение, завывая и вскидывая посох.
-Выходите, покажитесь, Каммо, Калма – дети ночи,
мне поведайте, что будет, что вы спрятали от смертных!
Тапио и мудрый Хийси, из дремучей Тапиолы,
из чертогов Туонелы, чья вода чернее яда, яда от гадюки злобной,
расскажите мне, что ждет нас через год, и два, и больше!
Ютас, Пиру, Кейтолайнен, Миэликки – дева леса,
Все тотчас ко мне спешите, на вопросы дать ответы!
И вдруг с бешеным видом он стал голыми руками хватать горящие головешки.
-Пану, светлое созданье, мне в моих трудах поможешь!
И с этими словами швырнул горсть раскаленных углей прямо на обнаженное тело юноши. Басманов дернулся, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Ад разинул пасть и дышал ему в лицо.
-Смотри, смотри! – сквозь затуманенное сознание, издали, послышался голос колдун. И он действительно увидел – смело прорезая голубой воздух острыми крыльями, сапсан стремительно набирал высоту. Неожиданно он упал камнем вниз, короткая схватка, и, оставляя за собой ворох белых окровавленных перьев, закувыркалась и рухнула оземь белая лебедь. Ликующий сокол с радостным криком опустился терзать добычу, как вдруг боком подскочил черный ворон, гаркнул, сверкнул глазом. Сапсан зашипел, забил сильными крылами, отгоняя соперника, но тут с шумом и клекотом появился белый кречет. И не стало ни сапсана, ни ворона….
Федор очнулся, когда его окатило студеной водой. Хотя он мог лишь догадываться, что это вода и что она холодна, ведь тело его все еще ничего не чувствовало, а дух только-только вернулся из путешествия в иные миры.
Глиняная плошка стукнула обо все еще крепко стиснутые зубы.
-Пей, - приказал старик. Отвратительно на вкус пойло окончательно возвратило Басманова к жизни. Он с трудом сел, едва переведя дыхание, умолкая, запинаясь, пересказал колдуну видение.
-Как сие толковать?
Старый шаман молчал. На корточках он сидел у начавшего затухать огня, и не понятно было, что затаилось в его косматой голове.
-Плохо, ilkeä kohtalo (злая доля фин.) - наконец проронил он, и снова умолк.
-Говори толком, не томи! – теряя терпение, прикрикнул русский.
-Высоко взлетишь, да недолго летать будешь. Берегись черного человека, из дальних земель. А пуще опасайся царских милостей. Белый кречет – птица царская, и рядом с ней тебе не бысть.
Ледяной озноб пробежал по спине Федора, острыми когтями скребнуло по сердцу лихо.
-Ну, это мы еще посмотрим, - процедил он, и потянулся за одеждой.
-Погодь, - остановил его старик, внимательно рассматривая в потемках. На белой коже алели следы ожогов.
-Ранен будешь, тут и тут, - он ткнул пальцем, растравляя боль, - но живым останешься.
-И на том спасибо, - сунув в подставленную ладонь деньгу, Басманов выбрался наружу, где вовсю хлестал ливень.
«Дождик – это не беда, дождик – Божия вода» - напоследок буркнул колдун, пробуя монету на зуб.
@темы: Басманов Федор
-
-
24.06.2011 в 20:26Паренёк на картинке красавчик !
-
-
29.06.2011 в 20:31-
-
29.06.2011 в 23:53-
-
01.07.2011 в 21:07-
-
17.07.2011 в 14:45-
-
20.07.2011 в 11:02Не засадить себя самое за проду, стыдюсь...
-
-
20.07.2011 в 22:43